Полковник милиции Юрий РЖЕВЦЕВ,

руководитель Калининградского корпункта

Объединённой редакции МВД России, член Союза журналистов РФ

(статьи из авторской рукописи Правоохранительной энциклопедии Калининградской области)

ГЛУБИННАЯ РАЗВЕДКА В ХОДЕ БОЁВ ЛЕТА 1944-ВЕСНЫ 1945 гг. ЗА ВОСТОЧНУЮ ПРУССИЮ. Летом 1944-весной 1945 гг. осуществлялась аппаратом Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии, разведывательными управлениями 1-го Прибалтийского, 2-го и 3-го Белорусских фронтов и Отдельным отрядом особого назначения (ОООН) НКГБ СССР 4-го (диверсионного) управления НКГБ СССР путём заброски в тыл Восточно-Прусской группировки войск противника различных как по своему составу, так и предназначению специальных диверсионно-разведывательных групп, а также одиночных диверсантов-разведчиков и маршрутных агентов.

В своём наиболее активном проявлении началась с 24 июля 1944 года, когда наркомом обороны СССР Маршалом Советского Союза И.В. Сталиным была издана директива, обязавшая начальников штабов и начальников разведуправлений фронтов немедленно начать работу по форсированному созданию на территории Германии, Венгрии, Румынии, Польши, Чехословакии и других стран Западной Европы (но на глубине, не превышающей 500 км от линии фронта) советской агентурной сети. При этом в качестве основных объектов интереса были избраны не только военно-стратегические замыслы противника, но и существующие там, в прифронтовой полосе, местные организации и формирования националистического толка.

Чуть позже, в самом начале 1945 года, нарком обороны в другом своём приказе - № 001 по агентурной разведке - потребовал по мере приближения советских войск к территории Германии усиливать диверсионно-разведывательную деятельность, в том числе и путём увеличения числа забрасываемых в тыл противника специальных диверсионно-разведывательных групп.

Как пишет в своих мемуарах бывший начальник 4-го (по обработке поступающей разведывательной информации) отдела Разведывательного управления штаба 1-го Прибалтийского фронта полковник в отставке Афанасий Григорьевич Синицкий; («Разведчикам ошибаться нельзя» / М.: Воениздат, 1987. - 190 с. / Литературная запись Ю.П. Галкина. Тираж 65 000 экз.), «разведчики 1-го Прибалтийского фронта сделали всё зависящее от них для того, чтобы своевременно раскрыть планы врага… В считанные дни нам предстояло сформировать несколько небольших разведывательных групп во главе с офицерами. Эти группы, снабжённые продовольствием, боеприпасами, радиостанциями, должны были действовать во вражеском тылу в период всей предстоящей операции. Их задача после выброски с самолетов состояла в том, чтобы следить за передвижениями войск противника по дорогам, вскрывать характер инженерных сооружений врага в глубине обороны, информировать нас о местах расположения пунктов управления, складов и баз гитлеровцев.

Отбирали в группы только добровольцев из числа коммунистов и комсомольцев. И неудивительно. Задание было исключительно важным и опасным. Ведь действовать предстояло в районах, которые весьма плотно были насыщены вражескими войсками, да ещё в назначенные часы выходить на связь по радио. Гитлеровцы могли и запеленговать разведчиков, и визуально обнаружить их».

Всего же, по утверждению А.Г. Синицкого, «при подготовке Мемельской операции (сентябрь 1944 г.) войсками 1-го Прибалтийского фронта было составлено 10 таких групп, в каждую из них включены военные переводчики. Они сбрасывались на парашютах с самолётов в оперативном тылу врага. Добываемые военными переводчиками сведения передавались по радио командованию наших войск. Они захватывали там и пленных, допрашивая их на месте, а показания передавали по радио в штаб» (цитата – по материалам http://www.tgl.ru/podrazd/archive/book/front/gl2.shtml).

В начале августа 1944 года в Брест с задачей взять на себя непосредственное руководство процессом подготовки личного состава советских групп глубинной разведки и одиночных разведчиков и агентов, предназначенных для заброски на территорию Восточной Пруссии, прибыла Оперативная группа Разведуправления Генштаба Красной Армии. Её возглавлял профессиональный офицер-разведчик В.А. Никольский. Известно, что, помимо него, в состав группы входили также подполковники В.И. Кириленко, И.М. Семёнов, С.И. Шепелев, майоры В.П. Алексеев, П.Н. Савельев, старший лейтенант В.Б. Величко и некоторые другие офицеры.

Всего при участии данной Оперативной группы, как следует из воспоминаний самого В.А. Никольского, было подготовлено и переброшено за линию фронта 120 диверсантов-разведчиков, что равняется по своей численности приблизительно 10-15 «стандартным» разведгруппам.

Как можно судить по библиографическим источникам, в боях за Восточную Пруссию костяк личного состава подразделений глубинной разведки наряду с профессиональными диверсантами-разведчиками из числа военнослужащих спецчастей Разведуправления Генштаба Красной Армии и 4-го (диверсионного) управления Наркомата госбезопасности СССР составляли бывшие белорусские партизаны, но при этом только те из них, которым выпало сражаться с оккупантами именно в составе специальных диверсионно-разведывательных формирований глубинной разведки. Исключения если и были, то редко. А это в свою очередь – бесспорное свидетельство в пользу того, что по уровню своей профессиональной подготовки вкупе с прошлым боевым опытом бойцы данных разведгрупп являлись ни кем-нибудь, а именно диверсантами-профи.

Вооружение и экипировка разведгрупп - тоже соответственно роду выполняемой задачи. И, в частности:

- вооружение: пистолет-пулемёты (ППШ-41, реже – ППС-43) – где-то не менее чем у 2/3 личного состава, то есть за исключением радистов, а также разведчиков, вооружённых винтовками; одна-две винтовки советского образца (в ряде случаев – снабжённые съёмными глушителями для беззвучной стрельбы); личное оружие – у каждого (пистолет ТТ, реже - револьвер системы Нагана образца 1895 года); нож-финка марки «НЖ» (нож-разведчика) - у каждого; пистолеты-ракетницы – очевидно, только у командиров групп и их заместителей; ручные осколочные гранаты (преимущественно – оборонительного действия марки «Ф-1») – у каждого; лёгкие противопехотные мины и тротиловые шашки – образно, на правах коллективного оружия;

- индивидуальная экипировка: одежда – чаще всего штатского образца при кирзовых сапогах и кепке, но нередко дополнялась маскхалатами и солдатскими плащ-палатками, плюс десантный подшлемник, который выдавался перед погрузкой на борт самолёта; вещмешки солдатского образца (в отдельных случаях, не исключено, что ранцы); кобуры и подсумки для боекомплекта; электрические фонарики общеармейского образца; у командиров дополнительно – планшетка с набором топографических карт, а у радистов – рация типа «Север» и сумка для переноски запасных батарей электропитания.

Подавляющее большинство разведгрупп, даже если они имели ведомственную принадлежность к Отдельному отряду особого назначения НКГБ СССР, были, судя по всему, подчинены 3-м (диверсионным), а группы маршрутных агентов, в том числе сформированные из иностранцев-антифашистов, - 2-м (агентурной разведки) отделам разведывательных управлений фронтов.

О характере боевых задачах, которые большинство из специальных диверсионно-разведывательных групп выполняли в тылу Восточно-Прусской группировки немецко-фашистских войск, можно во многом судить по тексту приказа, полученного разведгруппой «Джек» от штаба 3-го Белорусского фронта (текст даётся по известной повести О.А. Горчакова «Лебединая песня»): «1) установить контроль за железнодорожными и шоссейными дорогами; 2) определить состояние и пропускную способность железнодорожного транспорта и состояние линий связи; 3) организовать систематический захват «языков»; 4) освещать наличие и состояние оборонительных рубежей; 5) освещать сосредоточение войск на этих рубежах; 6) освещать сосредоточение техники, вооружения, боеприпасов, горючего, продовольствия и других видов снабжения; 7) своевременно вскрывать мероприятия противника по подготовке к химической войне; 8) осветить намерения противника по дальнейшему ведению операций».

Начиная же с октября 1944 года, и, по крайне мере, силами Разведывательного управления 3-го Белорусского фронта для заброски в тыл противника более активно начали использоваться иностранные антифашисты (преимущественно немцы) из числа военнопленных, перебежчиков и лиц, пострадавших от нацистского режима. Их подготовка велась в Каунасе.

За линию фронта, на территорию Восточной Пруссии, такие агенты забрасывались, как правило, в немецкой военной форме. При этом каждый из них в обязательном порядке был снабжён соответствующей легендой и отлично выполненными документами для легализации – установленного в вермахте и войсках СС образца солдатскими книжками, командировочными предписаниями, отпускными и проездными билетами и т.д., и т.п.

Всего, согласно архивным документам, в августе 1944-марте 1945 гг. Разведуправлением штаба 3-го Белорусского фронта было подготовлено и заброшено в тыл противника (но реально первые из них – в конце октября) восемнадцать разведгрупп, состоявших из иностранцев-антифашистов (но в четырёх случаях: командиры – русские): четырнадцать радиофицированных групп и четыре группы маршрутных агентов. Это – разведгруппы «Ганс», «Гук», «Висла», «Витинг», «Восточный», «Гафен», «Западный», «Зигфрид», «Иво», «Курт», «Леон», «Норд», «Отто», «Студент», «Фриден», «Шлеминг», «Эрих» и «Як». Их общая численность – 50 человек, из которых: немцев – 38; поляков – 7; русских - 4; французов – 1.

Правда, как следует из текста шифрограммы начальника Разведуправления 3-го Белорусского фронта генерал-майора Е.В. Алёшина начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии генерал-полковнику Ф.Ф. Кузнецову, датированной не ранее конца марта 1945 года, деятельность этих разведгрупп оказалась не достаточно эффективной, поскольку «с тремя группами не была установлена связь: одна группа погибла, вторая предана радистом, третья, очевидно, погибла, т.к. выброшена непосредственно в район активных боевых действий. Из оставшихся 11 групп 2 вышли на связь, но не работали. 9 работали от 8 дней до 3 месяцев... 4 группы маршагентов в срок не возвратились, судьба их неизвестна».

Сегодня историками отечественной военной разведки точно установлено, что из восемнадцати таких интернациональных групп свою разведмиссию в тылу врага реально выполняли только пять (в скобках: первая дата – дата приземления в тылу врага, а вторая – последнего радиосеанса связи с Центром):

– «Ганс» (четыре немца) - 29.10.1944 – 26.01.1945, т.е. три неполных месяца;

- «Гафен» (один русский и два поляка) – 19–22.03.1945, т.е. трое суток;

- «Курт» (три немца) - 30.10.1944 – 21.01.1945, т.е. три неполных месяца;

- «Леон» (два поляка, два немца и один француз) - 31.12.1944 - 21.01.1945, т.е. менее месяца;

- «Отто» (два немца) - 13–27.01.1945 года, т.е. две недели.

При этом все пять групп из числа вышеперечисленных сразу же после последнего выхода в эфир пропали без вести, причём в полном составе. Исключение – один из двух разведчиков-немцев из группы «Отто»: отсидевшись в укрытии, в марте 1945 года благополучно соединился с Красной Армией.

Три группы из восемнадцати вскоре после приземления оказались преданными своими радистами (два немца и один поляк), которые затем, начав сотрудничать с Абвером, принялись под своими позывными выдавать в эфир заведомую дезоинформацию: «Гук» (десантирована 31.10.1944 – поток «дезы» до 09.03.1945 включительно), «Иво» (16.12.1944 – приблизительно до 25.01.1945) и «Як» (24.12.1944 – до 05.03.1945 включительно).

Одна группа погибла ещё до прибытия в район десантирования – «Эрих» (три немца): в ночь с 30 на 31 октября 1944 года самолёт, на борту которого она находилась, был сбит над линией фронта…

Четыре группы пропали без вести сразу же после «слепого» прыжка с парашютом – «Восточный» (два немца), «Западный» (два немца), «Норд» (два немца) и «Фриден» (три немца).

Частично выжили в тылу врага, однако в радиоэфир после десантирования так ни разу и не вышли - пять групп: «Зигфрид» (русский и немец – выжил русский), «Висла» (два поляка – выжил только радист), «Витинг» (два немцы – оба затем соединились с Красной Армией), «Студент» (русский и два немца – выжил один немец) и «Шлеминг» (два немца – выжил один).

Общие безвозвратные потери в рядах этих восемнадцати интернациональных разведгрупп (но исключая трёх предателей – двух немцев и одного поляка) – 40 человек: немцев – 30; поляков – 6; русских - 3; французов – 1. Все они официально занесены в список без вести пропавших, однако фамилии их, за исключением двоих (русский и француз), неизвестны.

Если исходить из публикаций открытой прессы, в тылу Восточно-Прусской группировки войск противника приблизительно в сентябре 1944-январе 1945 года действовал, по меньшей мере, один спецотряд. Это - спецотряд лейтенанта «Фёдорова» (кодовое название отряда неизвестно, поэтому условно даётся по оперативному псевдониму его командира, подлинная фамилия которого тоже пока неизвестна). Судя по косвенным данным, он находился в прямом подчинении Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии.

В тыл врага это специальное диверсионно-разведывательное формирование было заброшено с борта самолёта ещё 3 мая 1944 года. Штатная численность на тот момент – 32 штыка. До конца лета оно действовало в Белгорайским (Яновских) лесах, что южнее польского города Люблина, в том числе в середине июля 1944 года данный спецотряд принял непосредственное участие в спасении (с последующей эвакуацией из оккупированной Польши в Москву) руководителя Варшавского восстания, будущего главнокомандующего Народным Войском Польским генерала Михаила Роля-Жимерского, а также сопровождавших того польских офицеров общим числом в более чем в сто двадцать человек.

Совершив в конце августа сорок четвёртого по заданию Центра скрытный бросок в Восточную Пруссию, подчинённые лейтенанта «Фёдорова» приступили здесь к сбору разведданых о секретных укрепрайонах гитлеровцев.

К концу декабря 1944 года в живых в рядах этого спецотряда оставалось всего на всего шесть бойцов, остальные погибли, в том числе командир - лейтенант «Фёдоров». Лишь только после этого Центр разрешил уцелевшим диверсантам-разведчикам идти на соединение с частями регулярной Красной Армии.

Линию фронта оставшиеся в живых благополучно перешли 16 января 1945 года на Сандомирском плацдарме.

Всего же, по разным (но чаще всё же неофициальным), данным в тыл Восточно-Прусской группировки войск противника летом 1944-весной 1945 гг. было заброшено от 36 до 120 специальных диверсионно-разведывательных формирований глубинной разведки. Среди краеведов Калининградской области, например, бытует широко устоявшееся здесь, но при всём этом, увы, никак и никем из них документально не подтверждённое мнение о том, что их было не менее 49. В свою очередь самодеятельный Музей разведчиков, работающий при Гастелловской средней школе Славского района, оперирует цифрой в 20 разведгрупп (см.: http://muzeyrazvedki.narod.ru). Однако реально на сегодняшний день в открытой печати удалось отыскать упоминания о существовании, как минимум, 78 специальных диверсионно-разведывательных формированиях советской военной разведки, но при этом кодовые названия известны лишь 69 из них. Итак:

- прямого подчинения Разведуправления Генштаба Красной Армии – спецотряд лейтенанта «Фёдорова»;

- Разведывательного управления 1-го Прибалтийского фронта (всего – не менее десяти групп, но часть из них, вероятней всего, была прикомандирована сюда именно из состава ОООН НКГБ СССР, но какие конкретно - пока неизвестно): «Артур», «Атаман», «Мичиган», «Орион» (в ошибочной терминологии калининградских краеведов – мифическая разведгруппа «Прибалтийцы»), «Тайфун» и «Харон»;

- Разведывательного управления 2-го Белорусского фронта: «Лось», «Матросов», «Невский», «Олег» и «Ясень». К ним плюс ещё четыре, кодовое название которых неизвестно: 1) разведгруппа (кодовое название и фамилия командира неизвестны), действовавшая осенью 1944 года на территории современной Калининградской области и в рядах которой, начиная приблизительно с октября, сражался и погиб второй по счёту командир разведгруппы «Джек» лейтенант И.А. Шпаков («Ёж»); 2) гвардии капитана Черных, заброшенная в ноябре 1944 года в расположение Млавского укрепрайона и полностью погибшая 31 декабря того же года в ходе марш-броска из-под Пшасныша к Плоцку; 3) лейтенанта Мельникова, погибшая на территории Цеханувского округа почти в полном составе; 4) лейтенанта Ухова, заброшенная в район польского города Мышинец не позднее декабря 1944 года и в период 30 декабря 1944-14 января 1945 гг. действовавшая в данном районе плечом к плечу с разведгруппой «Матросов»;

- Разведывательного управления 3-го Белорусского фронта (но часть из них, вероятней всего, была прикомандирована сюда именно из состава ОООН НКГБ СССР, но какие конкретно из нижеперечисленных пока неизвестно): «Аврора», «Бас», «Блондин, «Быстрый», «Висла», «Витинг», «Вол», «Восточный», «Восход», «Ганс», «Гафен», «Грач», «Гром», «Грейдер», «Гук», «Док», «Дятел», «Западный», «Заря», «Зигфрид», «Зубр», «Иво», «Искра», «Казбек», «Камень», «Кит», «Клык», «Кристалл», «Кросс», «Курт», «Леон», «Максим», «Мороз», «Неман», «Норд», «Отто», «Прогресс», «Ром», «Русь», «Свет», «Спарс», «Сокол», «Сталь», «Студент», «Урал», «Утёс», «Фриден», «Шлеминг», «Штык», «Эрих» и «Як». Плюс неизвестная разведгруппа, направленная в Восточную Пруссию в ночь с 25 на 26 июля с аэродрома, расположенного в окрестностях белорусского города Сморгонь, но уничтоженная в воздухе вместе с самолётом вражескими истребителями;

- Отдельного отряда особого назначения НКГБ СССР 4-го (диверсионного) управления НКГБ СССР (но в подчинении разведывательного управления 3-го Белорусского фронта, в том числе и в/ч «Полевая почта 83462» 3-го отдела): «Джек», «Каштан», «Клён» и «Тигр» (в терминологии НКГБ СССР - «Корректировщики»);

- специальные диверсионно-разведывательные формирования, фронтовая подчинённость которых – разведуправления 1-го Прибалтийского или 3-го Белорусского фронтов? - неизвестна: «Гроза» и «ТОПО».

Плюс достоверно известно, что только в марте 1945 года Разведывательное управление 3-го Белорусского фронта забросило в тыл Восточно-Прусской группировки войск противника 45 одиночных маршрутных агентов: немцев – 34; русских – 9; поляков – 2. Из них назад после выполнения боевого задания вернулись только трое разведчиков (все русские по национальности), остальные 42 – пропали без вести, но их фамилии неизвестны.

Кроме того, необходимо упомянуть, что параллельно, начиная с конца 1943 года и вплоть до августа 1944 года, со стороны Польши и Литвы на территорию Восточной Пруссии для выполнения здесь своих специфичных боевых задач регулярно проникали специальные диверсионно-разведывательные группы и маршрутные агенты Интернационального отряда майора С.А. Волокитина («Майор Серго») – партизанского спецсоединения Отдельного отряда особого назначения НКГБ СССР, состоявшего в свою очередь из:

- интернациональной (испанцы, поляки, литовцы, немцы) группы майора С.А. Волокитина. Базировалась при литовском партизанском отряде И. Вильджунаса;

- четырёх чекистских спецотрядов - «Гвардия» капитана В.Н. Воронова численностью в 150 штыков (в 1944 году прибыл в Августовские леса современной Польши из Ровенской области Украины), «Гвалдахара» (личный состав действовал под личиной военнослужащих испанской «Голубой дивизии»), «Дружина» и «Комета»;

- двух разведгрупп чекистского спецотряда «Боевой». Обе базировались под Вильнюсом в Рудницкой пуще;

- «немецкой» группы политрука Николаева. Прибыла из-под Минска из состава спецотряда подполковника госбезопасности С.А. Ваупшасова – Партизанского отряда особого назначения «Местные»;

- нескольких мелких чекистских разведгрупп.

В августе сорок четвёртого в связи с окончательным освобождением Литвы и Сувалкской области Польши этот отряд чекистского спецназа в полном составе (то есть не имея безвозвратных потерь в личном составе) вернулся в Москву в расположение своей в/ч – ОООН НКГБ СССР.

Как это и не горько констатировать, но судьба подавляющего большинства из разведгрупп и одиночных диверсантов-разведчиков, целенаправленно заброшенных летом 1944-весной 1945 гг. в тыл Восточно-Прусской группировки войск противника, оказалась трагической: за редким исключением были оперативно выявлены и обезврежены вражескими контрразведывательными органами, причём многие из них – буквально сразу же после приземления на вражескую территорию. В целом, по мнению независимых экспертов, из ста двадцати заброшенных в Восточную Пруссию разведгрупп погибло (причём чаще всего они именно пропали без вести) не менее ста.

Именно столь непомерно высокие потери в рядах диверсантов-разведчиков и привели в конечном счёте к тому, что роль, которую в боях за Восточную Пруссию сыграла глубинная разведка оказалась, если не намного, то, по меньше мере, всё же несколько ниже той, которая ей изначально отводилась высшим командованием Красной Армии. И это уже - мнение наших военных экспертов. В результате основная миссия по сбору разведданных в ходе подготовки и осуществления Прибалтийской и Восточно-Прусской стратегических наступательных операций вынуждено легла тогда на плечи войсковой разведки. Последней, например, в январе 1945 года удалось силами ряда своих подразделений предварительно замаскированных под власовцев (но каждое силой до роты!), проникнуть даже в границы Кёнигсберга – главного оплота вражеской обороны.

Причины же всех этих неудач, приведшие, в том числе, и к непомерно высоким потерям в рядах личного состава глубинной разведки, по компетентному и единодушному мнению как независимых, так и военных экспертов, лежат, прежде всего, в стремлении высшего советского командования как можно быстрее испытанными методами и без учёта совершенно иной агентурной обстановки, которая реально сложилась на тот момент на территории Германии, добиться желаемых результатов. Вот, в частности, точка зрения на это проблему уже упоминавшегося выше заслуженного ветерана советской военной разведки В.А. Никольского. Она как цитата приведёна в главе «Советская войсковая разведка в 1941-1945 гг.» книги А.И. Колпакиди и Д.П. Прохоров «Империя ГРУ. Очерки истории российской военной разведки» (в т.ч. см. - http://wartime.narod.ru/gru.html): «Конечные итоги главного направления нашей деятельности не оправдали надежд командования. Ещё до окончания войны нам стало известно, что почти все наши диверсионно-разведывательные группы были уничтожены противником вскоре после приземления. Сбылись наши худшие опасения, высказывавшиеся в своё время руководству. Посылка относительно большого числа групп из советских людей, не знающих языка, являлась фактически авантюрой. Наши спецподразделения были слишком малочисленны, чтобы защитить себя и вести разведку, и слишком велики для маскировки и укрытия в искусственно насаженных аккуратных лесах Западной Польши и Восточной Пруссии. Широкие просеки, разветвлённая система лесных объездчиков, совершенные средства связи с телефонами не только в квартирах, но и на дорогах, покрывающих густой сетью всю страну, давали возможность по малейшему сигналу любого немца о появлении советских парашютистов направлять моторизованные карательные отряды полицейских и эсэсовцев с собаками в любой пункт, где могли скрываться наши люди. В таких облавах принимали участие все немцы, способные носить оружие. Проводилась так называемая «хазенягд» - «охота на зайцев», где в качестве зайцев выступали обнаружившие себя наши разведчики...

Из 120 опытных разведчиков и агентов, направленных нами из Бреста и Кобрина, в живых уцелело всего с десяток человек, с трудом выживших до прибытия в район их выброски советских войск».

Поскольку «приходилось летать без средств навигационного обеспечения, не имея данных о ПВО противника» (цитата из воспоминаний непосредственного участника тех событий ветерана советских ВВС полковника в отставке В.П. Сололова), немалые потери несла и вспомогательная авиация, приданная разведуправлениям фронтов, а соответственно - и личный состав парашютно-десантных служб спецчастей глубинной разведки, поскольку судьбу экипажей не вернувшихся с боевого задания военно-транспортных самолётов, как правило, разделяли и неизменно находившиеся на борту инструкторы парашютной подготовки. В частности, осенью 1944 года вместе с экипажем одного из Ли-2, не вернувшегося из Восточной Пруссии, куда вылетел, чтобы доставить советским диверсантам-разведчикам очередные контейнеры с грузом, погиб и инструктор парашютной подготовки роты парашютно-десантной службы Отдельного отряда особого назначения НКГБ СССР Виктор Павлович Антонов (воинское звание неизвестно).

В воздухе, так и не долетев до района десантирования, погибла вместе с экипажем самолёта и, по меньшей мере, одна разведгруппа – «Эрих» в составе трёх разведчиков-немцев. Трагедия произошла в ночь с 30 на 31 октября 1944 года где-то над линией фронта…

О сложности работы представителей советской глубинной разведки в тылу Восточно-Прусской группировки войск противника свидетельствуют и такие факты: гражданское немецкое население круглосуточно по месту своего постоянного жительства было задействовано властями в осуществлении визуального контроля за воздушным пространством; все крестьяне, даже работающие в поле, имели при себе оружие; по проселочным дорогам круглосуточно разъезжали радиопеленгаторы, а на самих дорогах регулярно организовывались засады; коменданты участков имели при себе именные списки проживающих в округе граждан с указанием их примет (рост, возраст, цвет волос и глаз). Одновременно немецкие военные имели приказ, который гласил, что (цитата даётся по тексту приказа командира 48-го танкового корпуса вермахта) «все шатающиеся по дорогам мужчины в возрасте от 16 до 60 лет должны направляться в лагеря для военнопленных», а сельское гражданское население – приказ, запрещающий открывать двери незнакомым людям и одновременно требующий незамедлительно сообщать в полицию или гестапо о каждом замеченном в округе незнакомом человеке или подозрительном факте.

Небезынтересно в этом отношении и письменное распоряжение небезызвестного доктора Роде из Кёнигсберга, направленное в начале лета 1944 года в адрес органов власти и гестапо восточнопрусского административного округа «Гумбиннен»: «В ближайшее время в провинциях Восточной Пруссии надо рассчитывать на приземление отдельных парашютистов. Требуется повышенная бдительность, так как они уже приземлялись в бывшей Польше. При появлении доносить срочно по телефону с условным выражением «парашют». По указу командующего полицией охраны порядка Кёнигсберга при появлении парашютистов поднять по тревоге полицейских, сельскую стражу, оцепить местность, оповестить бургомистра, коменданта крепости Мемель, начальников гарнизонов Тильзит, Инстербург, Лётцен, Зудауэн. Силы держать до тех пор, пока это требуется».

Негативную роль в совокупности с другими причинами, отмечают в своих работах историки, исследующие эту проблему, сыграли также: в целом низкий уровень профессиональной подготовленности лётного состава вспомогательной авиации и не всегда правильный выбор районов десантирования. В результате этого, например, многие из диверсантов-разведчиков и значительная часть грузов были сброшены на парашютах в буквальном смысле слова прямо на штыки немецких военнослужащих.

Тем не менее, характеризовать эти потери как абсолютно напрасные вряд ли допустимо уже в принципе. В доказательство - строки отчёта Разведуправления 3-го Белорусского фронта (текст даётся по известной повести О.А. Горчакова «Лебединая песня»): «…В Восточной Пруссии мы не имели ни одной разведывательной точки. О рубежах обороны да и вообще обо всём тыле противника в этой области Германии у нас было слабое представление. В такой обстановке для раздумий времени не оставалось – надо было действовать решительно, быстро, идя на вынужденный риск и повышенные потери. Иного пути не было…».

В современной Калининградской области подвиг представителей советской глубинной разведки увековечен в материалах тематических экспозиций ряда музеев, а также путём возведения памятников и обелисков. Перечислим наиболее известные из числа последних:

- воинский мемориал «Разведчикам спецгрупп 1-го Прибалтийского, 2-го и 3-го Белорусского фронтов» - у шоссе Калининград – Советск, на участке посёлок Большаково - посёлок Десантное Славского района. В своём нынешнем виде - композиция из трёх выполненных из бетона раскрытых парашютов – открыт был весной 1976 года. На плите мемориала надпись: «С июля 1944 г. по февраль 1945 г. на территории бывшей Восточной Пруссии действовали спецразведгруппы «Джек», «Максим», «Невский», «Матросов», «Прибалтийцы» и др., добывавшие разведданные для подготовки крупнейшей военной операции Великой Отечественной войны по ликвидации восточно-прусской группировки фашистских войск»;

- скорбный обелиск на месте гибели в ночь с 10 на 11 сентября 1944 года в бою с эсэсовцами Иосифа Ивановича Зварики, разведчика специальной разведывательной группы «Джек», – у посёлка Сосновка Полесского района. Представляет из себя выполненный из белого металла щит, установленный на импровизированный могильный холмик. Сведения об истории создания памятника в открытой печати отыскать не удалось;

- памятник капитану Павлу Андреевичу Крылатых, командиру специальной диверсионно-разведывательной группы «Джек», - у посёлка Громово Славского района, на изгибе лесной дороги. Открыт был 9 мая 1988 года по проекту калининградского скульптора Е.В. Долганя. Представляет из себя высокий обелиск, выполненный из нержавеющей стали и украшенный в центральной части двумя композициями – с изображением щита и меча и барельефом героя;

- памятник лейтенанту Николаю Андреевичу Шпакову, второму по счёту командиру специальной разведывательной группы «Джек», – у посёлка Десантное Славского района. Открыт был в 1975 году по проекту калининградского архитектора Е.В. Долганя. Представляет из себя высокий обелиск, выполненный из нержавеющей стали;

- памятный обелиск в честь специальной диверсионно-разведывательной группы Разведуправления 3-го Белорусского фронта «Мороз» - в Славском районе, у шоссе Гастеллово – Большаково, вблизи того места, где некогда располагался ныне уже не существующий восточнопрусский посёлок Розенвальде;

- памятный знак в честь специальной диверсионно-разведывательной группы «Вол» в/ч «Полевая почта 83462» 3-го (диверсионного) отдела Разведывательного управления 3-го Белорусского фронта – в районе города Советска;

- обелиск на могиле, в которой предположительно похоронена радистка специальной диверсионно-разведывательной группы Разведуправления 3-го Белорусского фронта «Док» Тамара Ивановна Васильева, - в окрестностях посёлка Красная Горка Черняховского района. Возведён в 1965 году. Судя по всему официального статуса не имеет;

- мемориальный обелиск в память о радистке специальной диверсионно-разведывательной группы Разведуправления 3-го Белорусского фронта «Док» Тамара Ивановна Васильева, - у стен средней школы № 7 города Черняховска.

Кроме того, имена Героев Советского Союза из числа представителей глубинной разведки присвоены:

- красноармейца Зои Анатольевны Космодемьянской - улице Балтийского района Калининграда («Улица Зои Космодемьянской») и, вероятней всего, - двум созвучным по названию посёлкам: Космодемьяново (бывший восточнопрусский Бурбельн) Черняховского и Космодемьянское (бывший восточнопрусский Мользенен) Гурьевского районов;

- полковника в отставке Станислава Алексеевича Ваупшаса (Ваупшасова) - пограничной заставе 23-го пограничного дважды Краснознамённого отряда Краснознамённого пограничного управления ФСБ России по Калининградской области.

Подвиг, совершённый советскими диверсантами-разведчиками в тылу Восточно-Прусской группировки войск противника, нашёл своё отражение и в ряде художественных произведений калининградских писателей, при этом наиболее масштабное из них – роман Юрия Николаевича Иванова «На краю пропасти». Он был издан Калининградским книжным издательством в 1983 году тиражом в 30 тысяч экземпляров (На краю пропасти: Роман./Оформл. Худож. В.Н. Рыжова. – Калининград: Кн. изд-во, 1983. – 248 с., ил.), а впоследствии в переводе отдельным изданием - в Японии.

В основу сюжета этого произведения положена боевая летопись сразу двух разведгрупп Разведуправления 3-го Белорусского фронта - «Джек» и «Максим».

(С)  Разработка проекта и дизайн Будаева А. В.   При использовании информации, полученной с сайта, ссылка на него обязательна.